Версия для слабовидящих
Газета «Наша жизнь»
Рассказывая о прошлом Лихославля (а я прожил в нём 82 года), хотелось бы подтвердить мысль, что жизнь в нём в начале века не была «тёмным царством».
Начнём хотя бы с вокзала, простого и неказистого на вид. Центральная его часть сохранилась до наших дней (где сейчас магазин «Самара» — прим. пресс-службы). К этой части мысленно добавьте два деревянных крыла. Они были разрушены во время налёта фашистских самолётов. Вокзал, помимо своих главных функций, оказывал влияние на культурную жизнь станции в дореволюционное время. Две платформы были высокие и наполовину крытые (была ещё третья платформа, левее платформы №1, откуда отправлялись поезда на Торжок, Ржев и Вязьму). Так вот эти две платформы служили молодёжи и взрослым как бы проспектом для прогулки, в особенности вечером, когда прибывали и отправлялись пассажирские поезда. Они стояли подолгу, потому что паровозы заправлялись водой.
Препятствий со стороны железнодорожной администрации не было. Причём начальник станции требовал от служащих поддержания чистоты как помещений, платформ, так и территории вокруг вокзала.
Публику влекло вечером на платформы ещё и потому, что они хорошо освещались. Свет был белый. И очень это было красиво, когда всё кругом погружено во мрак. Такой свет давали большие керосинокалильные фонари, подвешенные на высоте 5-6 метров.
В большие праздники – Троицы, Пасхи, Рождества – станция украшалась гирляндами из лапок ели или березы с цветными лентами, цветными бумажными китайскими фонариками. В правом крыле вокзала был установлен хороший церковный иконостас, в проходе к нему стояли два больших подсвечника с хорошим орнаментом. В них часто горели свечи, которые ставили и пассажиры, и жители близлежащих домов. Особенно торжественно было на вокзале в ночь на Пасху. У иконостаса шла служба, святились куличи, яйца. А в 12 ночи вдоль станции на рельсы укладывались петарды. При прохождении по ним паровоза, слышались сильные хлопки, а вверх, в темноту, взлетало множество цветных ракет. Всё это создавало известный эффект и настраивало человека на праздничное настроение.
Территория от левого крыла вокзала (между платформой и нынешней Советской улицей) была свободна. И эта площадь в Рождество преображалась. Здесь заливался каток. Со стороны улицы по гребню снежного вала ставились ёлки, а над катком на проволоке крест накрест подвешивались цветные фонарики. Каток освещался до часу ночи тем же белым светом фонарей. Собиралась на каток масса публики. Иногда играл даже духовой оркестр, приглашённый из Твери. Всё это устраивал и поддерживал начальник станции Сасонко. Каток чистила и заливала водопойная команда, когда не было эшелонов со скотом. Он действовал, пока не начинал таять снег. Вечера на катке тоже создавали праздничное настроение. Да ещё в вокзале работал буфет, кстати, всю ночь, с одним только часовым перерывом. И на платформе тоже был буфет с чаем и кофе, так что можно было согреться.
За порядком следил надзиратель Соколов и подчинённые ему четыре стражника. Во время революции, между прочим, они себя сами разжаловали, поэтому их не тронули. Вот когда, случалось, мимо станции шли поезда особого назначения, то есть с министрами, другими членами правительства или проезжал сам царь (а поезда останавливались для заправки паровозов водой), тогда вся территория с обеих сторон путей оцеплялась большим количеством стражников, откуда-то командированных.
Платформы были пусты, на них находиться могли начальник станции, дежурный по станции, дорожный мастер, который нес ответственность за исправность путей и стрелок.
Особую привилегию имели у нас в Лихославле два Георгиевских кавалера, Скендель и И. Я. Яковлев. Они также допускались на платформу. В праздник, Духов день, они приглашались в Петроград, были там целую неделю, оттуда возвращались с подарками.
Очень красивое гулянье проходило в последнее воскресенье масляной недели. В Лихославль съезжалась вся округа на катание. А катались на санках, запряжённых хорошо откормленными конями. Создавалась вереница движущихся саней с седоками в два ряда. Один ряд двигался к церкви, другой – до городской бани, где, соответственно, были развороты. В этот день все чайные работали с невероятной нагрузкой (и, конечно, доходами для их владельцев).
По Тверской (улица Гагарина) катались любители быстрой езды или желающие показать свою удаль перед наметившейся невестой, ну или немного подгулявший и желающий хвастануть. Вечером же вокруг Лихославля на полях зажигались большие костры, а на них (по традиции) сжигались блины. После этого праздника наступал великий пост.
Летом на второй день Троицы, в Духов день, очень торжественно и красиво проводилось празднество добровольных пожарных дружин. Вначале проходил парад: шествие колонны с пожарными машинами. Их иногда было более 10, запряжённые хорошими конями. Тут же кони везли пожарные бочки, свежепокрашенные. Сами пожарники были одеты в новенькие брезентовые костюмы, на голове – до блеска начищенные каски, куртка подпоясана широким кожаным ремнём, на нём цепь с карабином и пожарным топором в чехле. Возглавлял колонну начальник станции Сасонко. Она проходила по улице, которая теперь называется Советской, вокруг церкви, по тверской до поворота на Аптекарскую. А от дома Антонова (что на Советской) в тупике улицы стояли столы с угощением. Обязательно играл духовой оркестр. Гулянье проходило весело, с песнями, пляской, борьбой. Бывало иногда, что не обходилось и без синяков.
Мне запомнилось торжество, которое устроило духовенство. Было широко оповещено всё население станции и окрестных деревень о внесении в церковь новоявленной иконы пресвятой девы Марии. Была служба в церкви, колокола звонили, как на Пасху. После чего был устроен крестный ход со всеми хоругвями. Много приехало высшего духовенства, человек 20. Одежды на них были новые и очень красивые. Икону несли на специальной установке над головами людей. Вся станционная улица была запружена народом. Икону внесли в церковь, освятили, установили. Надо сказать, что при таком скоплении народа не было в этот день никаких беспорядков.
Культурная жизнь в Лихославле до революции поддерживалась энтузиазмом любителей. Купеческой, светской и учительской молодёжью ставились любительские спектакли. Участвовали в них Щербаков, Любимов, Звонарев, Сокольская, Матюшкина, Даев, Андрианов. Был очень хороший струнный оркестр, его возглавлял Федор Щербаков.
Постоянного хора не было, но любители были. Пели иногда в гарнизонном клубе, на горе у церкви или в роще Мошнина. Поддерживал хор учитель пения железнодорожной школы Михаил Николаевич Звездов.
Ну, а так, обыденно, в воскресенье собирались небольшие компании. Где-нибудь в беседке, в саду, шутили, смеялись, сами делали мороженое. На площадке у железнодорожной школы играли в крокет и шары. Особенно отметил бы культурный центр у ветврача Теребенина. Там были качели, там тоже собирались и пели. Поддерживала всё это его жена. В святки они устраивали домашние маскарады, причём не знали до снятия масок, кто к ним приглашён.
После того, как свершилась революция, вся эта культурная жизнь подзатихла и снова начала возрождаться только в 1923 году, а к 24-му уже приобрела устойчивый характер.
